Неточные совпадения
Нет нужды, что ни лицо, ни весь образ его не
метался бы как живой пред глазами; зато по окончании чтения
душа не встревожена ничем, и можно обратиться вновь к карточному столу, тешащему всю Россию.
Опять поднялась было тревога со дна
души, опять он начал
метаться от беспокойства, как говорить с Ольгой, какое лицо сделать ей.
И вот, когда он замечает, что в его мысль залезает шалопай, когда он убеждается, что шалопай на каждом шагу ревизует его
душу, дразнит его и отравляет его существование сплетнями, — он начинает
метаться и закипать.
Вплоть до самого вечера Глеб находился в каком-то беспокойстве: он
метался на лавке и поминутно спрашивал: «Скоро ли придет священник?»,
душа его боролась уже со смертью; он чувствовал уже прикосновение ее и боялся умереть без покаяния. Жизнь действительно заметно оставляла его; он угасал, как угасает лампада, когда масло, оживлявшее ее, убегает в невидимое отверстие.
Мутный шум наполнил залу. Все в ней засуетилось от криков девушки, а она, как обожжённая,
металась за решёткой и рыдала, надрывая
душу.
Я ушел в Державинский сад, сел там на скамью у памятника поэту, чувствуя острое желание сделать что-нибудь злое, безобразное, чтоб на меня бросилась куча людей и этим дала мне право бить их. Но, несмотря на праздничный день, в саду было пустынно и вокруг сада — ни
души, только ветер
метался, гоняя сухие листья, шурша отклеившейся афишей на столбе фонаря.
Что ты
мечешься, несчастный? Ты ищешь блага, бежишь куда-то, а благо в тебе. Нечего искать его у других дверей. Если благо не в тебе, то его нигде нет. Благо в тебе, в том, что ты можешь любить всех, — любить всех не за что-нибудь, не для чего-нибудь, а для того, чтобы жить не своей одной жизнью, а жизнью всех людей. Искать блага в мире, а не пользоваться тем благом, какое в
душе нашей, всё равно что идти за водой в далекую мутную лужу, когда рядом с горы бьет чистый ключ.
И, глядя на эти бушующие волны, среди которых
метался корвет, молодому лейтенанту с какой-то поразительной назойливостью лезли мысли об отставке, и образ дорогой Наташи являлся перед ним, мучительно щемя его
душу.
То помни, Машенька, что ангелы небесные ликуют и радуются, когда языческая
душа вступает в ограду спасения, но все небесные силы в тоске и печали
мечутся по небу, ежели «приведенная»
душа возвратится вспять и снова вступит на погибельный путь фарисейский.
Раскольников
мечется в своей каморке. Морщась от стыда, он вспоминает о последней встрече с Соней, о своем ощущении, что в ней теперь вся его надежда и весь исход. «Ослабел, значит, — мгновенно и радикально! Разом! И ведь согласился же он тогда с Соней, сердцем согласился, что так ему одному с этаким делом на
душе не прожить! А Свидригайлов?.. Свидригайлов загадка… Свидригайлов, может быть, тоже целый исход».
Для Достоевского живая жизнь сама по себе совершенно чужда и непонятна, факт смерти уничтожает ее всю целиком. Если нет бессмертия, то жизнь — величайшая бессмыслица; это для него аксиома, против нее нечего даже и спорить. Для стареющего Тургенева весь мир полон веяния неизбежной смерти,
душа его непрерывно
мечется в безмерном, мистическом ужасе перед призраком смерти.
Перед ним встал облик Калерии в лесу, в белом, с рассыпавшимися по плечам золотистыми волосами. Глаза ее, ясные и кроткие, проникают в
душу. В ней особенная красота, не «не плотская», не та, чт/о
мечется и туманит, как дурман, в Серафиме.
Но он солидно молчит и заметно старается идти по гладким камням, чтобы не испортить калош. Наконец, после долгой ходьбы, акушерка входит в переднюю; оттуда видна большая, прилично убранная зала. В комнатах, даже в спальне, где лежит роженица, ни
души… Родственников и старух, которыми на всяких родинах хоть пруд пруди, тут не видно.
Мечется, как угорелая, одна только кухарка с тупым, испуганным лицом. Слышны громкие стоны.
Они вскочат, они заорут, они завоют, как животные, они забудут, что у них есть жены, сестры и матери, они начнут
метаться, точно пораженные внезапной слепотой, и в безумии своем будут
душить друг друга этими белыми пальцами, от которых пахнет духами.
Хотелось перестать
метаться, свиться
душою в клубок, покорно лечь и в неподвижном ужасе чувствовать, что вот она, вот она над тобою, несвержимая владычица…
Бедная Анжелика страшно страдала. Она ненавидела Елен всеми силами
души. Не спала целые ночи, стонала,
металась, доходила до бреда.
«Беспременно этому делу виноват «старый оборотень»; умереть-то он умер, как следует, по человеческому, а домишко-то свой не забыл, душа-то его черная по земле
мечется, нет-нет, да и навестит старое жилище, — рассуждали между собою соседи. — Так вот Ираиду видно грех и попутал, связалась с оборотнем, может он и вид мужа принял, и принесла дочку».